В музыковедческом наследии одного из ярких представителей азербайджанского музыкального искусства ХХ века Афрасияба Бадалбейли особое место занимают исследования в области терминологии. Вопросы терминологического порядка и сегодня охватывают круг наиболее интересных в то же время сложных проблем азербайджанского музыкознания.

Терминология представляет собой исследовательское направление, постоянно меняющееся, обновляющееся, требующее периодического пересмостра сотен понятий и терминов. Не случайно,что в 50-е годы минувшего столетия трудная и ответственная работа по созданию музыкально-терминологической базы на азербайджанском языке была поручена именно Афрасиябу Бадалбейли.

Окончивший Восточный факультет Университета по специальности "лингвистика", обладающий энциклопедическими знаниями в области теории и истории музыки, А.Бадалбейли прекрасно владел и русским, и восточными языками; он хорошо знал и восточную, и западноевропейскую литературу.

Он был настоящим "эстетом" родного азербайджанского языка. К тому времени, когда А.Бадалбейли начинал свою многолетнюю работу в области терминологии, он уже успел накопить богатый опыт и как композитор,и как критик, публицист, журналист, переводчик. Всем этим было обусловлена правильная направленность его терминологических исканий и его огромные достижения в этой области.

На примере изданного в 1969-м году "Толкового монографического музыкального словаря" можно получить достаточно ясное представление о позиции, с которой выступал А.Бадалбейли, и об основных принципах, которыми он руководствовался при разработке азербайджанской музыкальной терминологии, при переводе на родной язык наиболее широко употребляемых слов и терминов.

Составленный им "Толковый монографический музыкальный словарь", содержащий разъяснение и перевод как азербайджанских музыкальных терминов, так и терминов, производных с европейских языков, общая численность которых - свыше 2000- на самом деле выходит далеко за рамки традиционного словаря и представляет собой богатый информативный источник, уникальное терминологическое исследование.

Не отрицая факт достаточного развития азербайджанского музыкознания (т.е. на азербайджанском языке) мы все же вынуждены признать,что "неразбериха" в переводе терминов с русского и других языков, о которой писал А.Бадалбейли в середине прошлого века, существует и в наши дни.

Считаю, что наиболее правильный перевод не унифицированных до сих пор терминов мы можем найти именно у А.Бадалбейли.

Приводимые мной примеры являются наиболее употребляемыми и в научной и в учебной литературе. Возьмем, к примеру термин "вводный тон", который переводится на азербайджанский как "aparıcı ton". Ни с точки зрения русского языка, ни с позиции чисто музыкальной (т.е. с точки зрения функции данного тона) этот перевод нельзя считать правильным.

А.Бадалбейли переводит его как "çatdırıcı ton" -т.е. выбрав наиболее целесообразное значение слова "вводный", он тем самым находит и единственно верное слово, в котором выражена функция VII ступени, "вводящей" в Т. Термин "задержание", который мы переводим как "gecikmə", более верно переводит А.Бадалбейли - как "ləngimə"; "неаккордовые тоны", которые на азербайджанском употребляем как "qey akkord tonlar", также лучшие переведены А.Бадалбейли - "akkorddan xaric tonlar". "Проходящий тон" целесообразно переводить не как "keçici ton", а так, как делает это А.Бадалбейли - "aralıq ton", так как этот вариант более точно выражает посредствующую функцию этих тонов; тем более ,что на немецкий вариант этого термина - "durchgangston", где "durch" означает "посредством".

Термин "предъем", который до сих пор наши музыковеды, не найдя правильного перевода, употребляют на русском языке, А.Бадалбейли переводит как "qabaqcasəs" - хотя звучание этого слова не соответствует законам родного языка, но зато правильно раскрывает его значение. "Отклонение", которое мы потребляем как "yönəlmə", А.Бадалбейли переводит как "sapma", причем для раскрытия значения этого термина он приводит и фарсидский вариант перевода (enheraf). Тонкость именно этого перевода ("sapma") в том, что в отличие от термина "yönəlmə" (буквально - "направление"), "sapma" характеризует процесс перехода из одной тональности в другую именно с точки зрения основной, т.е. первой тональности. То, что на немецком это называют " ausweichung" ("aus" - одназает "из") - в точности соответствует термину "sapma". Существует путаница при переводе терминов "трезвучие" и "трехголосие", так как русские слова "звук", и "голос" на азербайджанский переводится как "səs". В результате "трезвучие" преводится как "üçsəsli" (или "üçsəslik") "трехголосие" - как "üçsəsli". А.Бадалбейли "трехголосие" переводит как "üçsəslilik", а "трезвучие" - как "üçhəmsəda".

Не отрицая некоторую устарелость и сложность данного варианта, мы должны признать, что в данном случае именно частица "həm" выражает то значение, которое в слове "созвучие" выражено частицей "со" - т.е. созвучность, гармоничность. Все эти примеры показывают, что А.Бадалбейли при переводе терминов выступает прежде всего с позиции музыканта и пытается найти наиболее оптимальный вариант, раскрывающий значение того или иного термина, его функцию, сущность.

Приводимые мной примеры представляют лишь мизерную часть терминов, которые до сих пор не имеют унифицированного перевода в трудах наших музыковедов.

Безусловно, мы не можем отказаться от разработанных годами, прочно вошедших в наш музыковедческий лексикон терминов и ориентироваться только на "Словарь" А.Бадалбейли.

Но мы можем и обязаны признать правильной его позицию при разработке музыкальной терминологии на азербайджанском языке, и, на мой взгляд, каждый музыковед, сталкивающийся с переводом терминов на родной язык, должен руководствоваться основным принципом А.Бадалбейли, т.е. пытаться найти такой вариант, который точно раскрывает его сущность, значения именно в музыкальном процессе. Только таким путем мы можем разрешить многие проблемы терминологического порядка.